Мистерии Аттиса.

Во всех религиях под разными именами сияет образ прекрасного страдающего бога, который умирает и воскресает.
Его символом является Солнце, ежеднев-но и ежегодно открывающее мистерию исчезновения и воскресения. Аттис, сын Ве-ликой Матери богов, умирает, лишенный оплодотворяющей силы, и, после долгого сна зимней ночи, ко времени весеннего равноденствия, воскресает.

В вотивных надписях Аттису прилагаются характерные эпитеты солнечного бога: Отец, Святой, непобедимый, менотиранн или царь месяцев, всевышний, вседержитель [1].

[1] Corpus Inscriptionum Latinarum..

В гимнах Аттис воспевается

…как Пан, как Вакх

как пастырь звезд блестящих.

…Ты Кроноса ли род, Зевса ли, блаженный, Реи ль великой,
Здравствуй, о Аттис, Реи звук печальный.
Ассирийцы зовут тебя триждыжеланным Адонисом,
Египтяне — Осирисом, рогом небесного Мена,
Греки — Софией,
Гемоны — Корибантом,
Фригийцы — Папом
или — трупом, или — богом,
или — бесплодным, или пастырем,
или — зеленым колосом, срезанным,
или — свистящим (флейтистом),
рожденным многоплодной миндалью [1].

[1] Hippolytus: Refutatio omnium haeres. V. 9. Тексты, относящиеся к Аттису, собрал Hugo Hepding: Attis, seino Mithen und sein Kult. Glessen 1903. Как общее руководство интересна книга Cumont: Les religions orientales dans le paganisme romain. 1906

Неоплатоник Макробий говорит, что Солнце олицетворяет Аполлон, Вакх, Марс, Меркурий, Эскулап, Геркулес, Юпитер, Сатурн, Пан и др. Глава XXI его Сатурналий называется:

Адонис, Аттис, Осирис и Гор — не что иное, как Солнце; двенадцать знаков Зодиака относятся к природе Солнца.

Император Юлиан, посвященный в мис-терии, называет Аттиса Корибантом, вели-ким Гелиосом, на троне рядом с Матерью управляющим миром, вождем, царем, мудрым (sophos), богом [1]. Нонн называет Аттиса быстрым ангелом Реи, ее прекрасным, тайным сыном, без мужа рожденным, длинно-хитонным [2]. Аттис астрохитонный, с одеждой, усеянной звездами [3], владеет звездной шапочкой, pylos, asterotos, подаренной ему Кибелой [4].

[1] Юлиан. Речь V — О Матери Богов.
[2] Нонн. Дионисии. XXV. 313.
[3] Монеты в Берлинском музее. Imhoof — Blumer. Griechische Munzen. С. 750 п. 748-751, tav. XIII, 7-9. Drexler. Jahrbucher fur cfas. Philologie 149, 1894, s. 321.
[4] Саллюстий-неоплатоник: О Богах и Космосе. 4.

На фригийской шапочке Аттиса иногда изображен полумесяц и солнечные лучи (сардониковая камея и памятник из Остии). На монетах Аттис — в характерной малоазийской одежде с панталонами, усеянной звездами. Иногда на его плече — полумесяц. Правой рукой он опирается на ларец или мистическую цисту. (Значение ларца известно из мистерий Адониса). Рядом с Аттисом дерево — гранат, миндаль или сосна. Аттис держит тимпан — как «хризофор, златоносец, бьющий в прекрасные тимпаны» — символ сферы, или планеты, звучащей в движении. В одной руке его ветвь, или бич, которым он гонит планеты, в другой — флейта — символ космической гармонии.

Задумчивый, меланхоличный Аттис под деревом, в грациозной, небрежной позе, скрестив ноги, склонив голову, со своей изогнутой флейтой в руке напоминает жен-ственный образ Кришны в богатой одежде, стоящего под деревом и играющего на флейте. Тонкие, нежные черты возлюблен-ного восточного Аттиса — общи всем полуженственным, космическим бо-жествам-андрогинам, с их «ca rattere di mollezza», по выражению Висконти.

О рождении Аттиса подробно говорит Арнобий. От Зевсова семени, павшего на камень, рождается демон — андрогин Агдистис. Его лишают мужской силы, и от крови его вырастает дерево — гранат или миндаль. Дочь фригийской реки Сангариос — нимфа Нана, одно из воплощений Кибелы — съедает пплод граната и от этого рождает Аттиса. В восточных мотивах звучат ноты древних оккультных учений. Библейская легенда и в другой версии мифа, где Кибела, дочь царя, находит Аттиса в тростнике, на берегу Сангариос. Халдейский символ, перешедший в Египет, сохранился в истории Моисея. Аттис, сын и любимый жрец Кибелы, служит как носитель священного сосуда при ее храме на Идейской горе, в сосновой роще.

Как бог Света, он гибнет, побежденный тьмою. Раненый кабаном [1], Аттис умирает под сосной или превращается в сосну. Из крови его вырастают фиалки.

[1] Макробий Сат. 21: кабан — символ зимы, ранит Адониса; UaecaHuuVl. 17, Плутарх Серто-рий I; Лукиан. О сирийской богине. 13: кабан убивает Аттиса; Геродот. I. 34-45: Аттис гибнет от копья во время охоты на кабана; кабан преследует Эрота — рисунок на вазе. Boehlau Philolog. X. 1901 г.

Весной справлялись аттидеи — мистерии смерти, оплакивания и воскресения Аттиса. В день выноса — Ехфора — 15 марта, в иных местах в апреле, сосну, символ мертвого Аттиса, подобно трупу, обвитую шерстяными повязками, увенчанную фиалками, несли дендрофоры — жрецы-древоносцы. Верба или березка, украшенная лентами и венками, является воспоминанием древних мистерий.

Впереди главный жрец — отец Аppas, Аттис, или Архигалл — несет на груди эдикулу-храмик со статуей Богини Матери. Рядом с нею Зевс, Гермес и спящий Аттис во фригийской шапочке и с посохом. Они напоминают четырех богов Самофракийских мистерий, где рядом с Матерью Каби-ро и Зевсом Кабиром Гермес волшебным жезлом пробуждает умерщвленного младшего Кабира. На голове Архигалла высокая корона, вроде тиары или митры. Спереди, посредине ее — изображение Зевса, по бокам — две головы Аттиса во фригийских шапочках.

Жрецы Кибелы носили на груди изображения богини — небольшие бюстики в виде барельефов в медальонах, так называемые «типы», tupoei.

За Архигаллом шли дорифоры — три копьеносца, или корибанты Аттиса. За ними — кистофор, носитель священного ларца, ликнрфор со священной веялкой, кернофоры — сосудоносцы, фиалефоры — жрицы с фиалами и т.д.

Жрецов сопровождали эпопты, мисты, протомисты и новопосвящаемые — неомисты*. Все это были члены братства, братья — jratoreV, как их называют на фригийских и лидийских надписях.

*эпопты , мисты, протомисты и… неомисты — названия адептов различной степени посвящения: эпопты — те, кто прошел последнюю стадию посвящения, мисты — новопосвященные, прото (греч.) — первый, первоначальный, нео (греч.) — новый.

Они в простых белых одеждах без украшений, неомисты-босые. Жрецы и жрицы в белых фригийских шапочках и с венками из белого тополя и укропа.

В Самофракийских и Адонисийских мистериях укроп также священен. Протомисты и неомисты вместо венков носят «стленгиды» — род диадем из тонкой металлической пластинки на кожаном или деревянном обруче.

Как во всех погребальных процессиях мистерий, здесь были певцы надгробных плачевных гимнов и музыканты — аулеты, кифаристы, тимпанисты, кимбалисты и т.д.

Энервирующей и мрачной была оргиастическая музыка тимпанов, медных кимбалов, кроталов и рогов, заглушавших энтузиастическую, пронзительную мелодию жалобной «хриплой» флейты. Женщины плакали, испускали громкие крики, «от горя, стоны с уст срывались».

Галлы и бакелы — жрецы-евнухи — почти бежали, в экстазе потрясая священными ножами, раня себе руки и грудь, и облива
лись кровью, не чувствуя боли.

Демосфен Высмеивает эти обряды (речь о венке):

В дни прекрасных празднеств экзарх* и прогегемон ведет по улицам увенчанных укропом и белым тополем и, сжимая и поднимая над головой толстощеких змей, кричит: «Эвой сабы», и пританцовывая: «Влажный аттэс, аттэс влажный…» [1]

[1] Эвой сабы — euoi saboi — непонятные древние фригийские слова, значащие, вероятно, «да здравствуют сабы», т.е. посвященные в мистерии Сабазия, как назывались Дионис и Аттис. Влажный аттэс, аттэс влажный — также архаическая формула, непонятная непосвященным.

* экзарх — в Древней Греции: глава жрецов при храме

На следующий день и после процессии выноса и внесения сосны в храм был пост и траур. Третий день назывался sanguis — кровь, ибо совершались тавроболии и криоболии — принесение в жертву быка и барана. Сосна орошалась жертвенной кровью.

Засим следовала общая трапеза и всенощное бдение — vigiliae.

После поста и очищения в эту ночь совершается приобщение и посвящение неомиста. В обряде «тронозис» посвящаемого сажают на род трона, покрытого шкурой барана, и из очистительной веялки — ликнон — осыпают чем-то вроде муки или извести, или отрубями.

Барельеф на надгробной урне изображает такой обряд [1]: человек сидит на троне, покрытом шкурой барана, что видно по рогу, свешивающемуся между ног сидящего. Его голова, все тело, правая рука и часть груди закутаны плащом. В левой руке факел. Сзади стоит женщина и держит над его головой ликнон, которым она, очевидно, трясет, осыпая из него посвящаемого. » Осыпание новобрачных зерном и хмелем напоминает этот ритуал вакхических мистерий.
Закутанный в плащ с головой, посвященный оставляется на время для медитации.

[1] Bulletino della commissione archeologica comunale di Roma. 1879. VII. 2. tav. I-III.

Остроумная, хотя и грубая пародия на этот обряд и вообще на мистерии и на жизнь и веру посвященных — комедия «Об-лака» Аристофана. В ней — пародия на орфические гимны, занятия астрономией, метеорологией, геометрией, географией, естественной историей, диалектикой. Здесь насмешки над медитацией, ученичеством, таинственностью, бедностью и простотой, даже над вегетарианством. Эти нападки характерны и вечны, ибо всегда было непонимание и преследование божественной мудрости в каких бы воплощениях она ни возрождалась. Интересно отметить, что «Облака» не имели успеха.

После тронозиса и медитации посвященного ведут вниз, в подземную священную пещеру (абитоу). Тут его объемлет «дрожь и ужас, холодный пот и изумленье», будто пришел его последний час и он стоит у врат Аида. В пещере вырыта могила, куда мист должен был лечьь. поднимается плач, как бы по Аттису, которого мист представляет. Его окропляют жертвенной кровью, наподобие крещения — и вдруг плач прекращается, все озаряется и жрец тихо, медленно произносит:
Веруйте, мисты, в бога спасенного, ибо он нам от страданий спасение.

Мист восстает из могилы, как бы оставляя там ветхого Адама, «возрожденный в вечность» (in aeternum renatus) — как Аттис, который первый из мертвых воскрес к новой жизни.

Мисту подносят хлеб на тимпане и чашу с водой на кимбале. После «причастия» мист произносит священную формулу:

С тимпана ел,
с кимбала пил,
нес священный сосуд,
был в сокровенном святилище храма,
стал мистом Аттиса [1].

[1] Климент Александрийский: Увещевание II. 15. Фирмик Матерн: о заблуждении языческих религий. XVIII. 1.

Мисты приветствуют нового миста, преклоняются перед ним и говорят хором:

Скверны избежал, лучшее нашел.

В Элевсинских мистериях посвящаемому также подносится чаша с напитком, что изображается и на мистических вазах, относящихся к Самофракийским мистериям. Выражение «пить из чаши мудрости» произошло от мистерий.